Неточные совпадения
Хиония Алексеевна готова была даже заплакать от волнения и благодарности. Половодова была одета, как всегда, богато и с тем вкусом, как унаследовала от своей maman. Сама Антонида Ивановна разгорелась на морозе румянцем во всю щеку и была так заразительно свежа сегодня, точно разливала
кругом себя молодость и здоровье. С этой женщиной
ворвалась в гостиную Хионии Алексеевны первая слабая надежда, и ее сердце задрожало при мысли, что, может быть, еще не все пропало, не все кончено…
Картина была чудесная: около огней дрожало и как будто замирало, упираясь
в темноту, круглое красноватое отражение; пламя, вспыхивая, изредка забрасывало за черту того
круга быстрые отблески; тонкий язык света лизнет голые сучья лозника и разом исчезнет; острые, длинные тени,
врываясь на мгновенье,
в свою очередь добегали до самых огоньков: мрак боролся со светом.
Между тем там, за чертой этого заколдованного
круга, жизнь кипела, волновалась, бурлила. И вот, наконец, наступило время, когда старый наставник решился разорвать этот
круг, отворить дверь теплицы, чтобы
в нее могла
ворваться свежая струя наружного воздуха.
Ночной холод
ворвался в комнату и облетел её
кругом, задувая огонь
в лампе. По стенам метнулись тени. Женщина взмахнула головой, закидывая волосы за плечи, выпрямилась, посмотрела на Евсея огромными глазами и с недоумением проговорила...
Меня сняли с коня, бледного, чуть дышавшего. Я весь дрожал, как былинка под ветром, так же как и Танкред, который стоял, упираясь всем телом назад, неподвижно, как будто
врывшись копытами
в землю, тяжело выпуская пламенное дыхание из красных, дымящихся ноздрей, весь дрожа, как лист, мелкой дрожью и словно остолбенев от оскорбления и злости за ненаказанную дерзость ребенка.
Кругом меня раздавались крики смятения, удивления, испуга.
И
в ту же минуту, самым бесцеремонным образом расталкивая окружавших меня девочек, его обладательница
ворвалась в центр нашего
круга.
Теперь крепко связанная по рукам и ногам Милица лежала
в тесном
кругу ее врагов. Веревки до страшной боли перетягивали ее суставы, врезаясь
в тело. Все члены ее затекли и онемели. A
в открытую дверь сарая понемногу уже
врывался серый белесоватый рассвет, предвестник скорого утра. Все настойчивее, все яснее прорывала ночную мглу его резкая полоса на востоке.
В таком случае созерцание предполагает вечный, замкнутый, завершенный
круг бытия,
в который ничто не может
ворваться и из которого ничто не может вырваться.
— Но
в душе они простили только сына, ей же никогда не простят, что она насильно
ворвалась в их семью… Ей много предстоит испытать и от родных мужа, и от того
круга,
в который она затесалась незванная и нежеланная…